Всё никак не удавалось сосредоточиться на текстовом оформлении своих впечатлений от разных событий и просмотров. Опять всё в голове передумала и перегорела уже писать. Ну хоть что-то надо отметить. Вчера была 71-ая годовщина снятия блокады Ленинграда (и, кстати, 70-летие со дня освобождения Освенцима). Показали передачу, в которой пережившие блокаду делились своими воспоминаниями. Меня потрясли два случая, рассказанные очень интеллигентной женщиной (её манера говорить просто завораживала, так умно, выразительно, западающе в душу и в то же время без надрыва, тихо и ненавязчиво она это делала).
В первом случае речь шла о бывшей концертирующей пианистке, у которой рассказчица брала уроки игры на фортепиано. На великолепном концертном рояле в её квартире стоял бюст Моцарта из тёмного камня. А рядом - портрет Прекрасной Дамы, как называла его рассказчица, в то время совсем юная девочка. Над Прекрасной Дамой было какое-то странное золотое свечение. Это была Богородица. В страшные голодные дни блокады преподавательница музыки скончалась. Когда стали осматривать её квартиру в поисках того, чем можно было бы заплатить могильщику, приподняв крышку рояля, увидели засохшие корочки хлеба между клавишами. Пианистка очень любила Моцарта, постоянно играла его произведения, писала о нём статьи, она была одинока, дороже и ближе Моцарта у неё никого не было. И она "подкармливала" его, отдавала ему свои корочки хлеба... От голода иные люди сходили с ума, но все по-разному. Кто-то отбирал еду у своих детей, кто-то доходил даже до каннибализма, а вот эта женщина отдавала последние крохи своего скудного пайка Моцарту...
Героиня второго рассказа - маленькая девочка. Она и её умирающий, уже безучастный ко всему брат лежали в больнице. Истощённая худенькая девочка раз за разом скармливала свою порцию еды брату. Все женщины в палате пытались её вразумить, объясняя, что брату уже не поможешь, надо есть самой, не то и сама погибнешь, но девочка твердила: "Так делала мама. Она отдавала всё Серёже". Ей отвечали, и где теперь твоя мама? Что будет с ним, если и тебя не станет? Всё же брат ушёл первым. Девочка долго плакала, обнимая Серёжу своими невесомыми прозрачными руками, прижав к нему своё белое как мел личико, не позволяла его уносить. На следующий день тихо и спокойно лёжа в своей кровати, словно выполнив свой долг, она отошла. "Более благородной смерти я не видела" - закончила рассказчица.